Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы и сами толком ничего не знаем, – пожал плечами кто-то, – обезьяны бормочут, что место проклято. Деревня вымерла за неделю, а то и меньше… – она отряхнула руки:
– Одна из тропических лихорадок, вроде той, от которой скончались дедушка Шмуэль и бабушка Авиталь. Он заразился от пореза, вскрывая труп умершего матроса, а того укусила больная обезьянка. Но вирус не передается воздушно-капельным путем, только через контакт с выделениями человека или животного… – девушке стало неуютно. Маргарита напомнила себе, что вирусы не сохраняются в таких старых скелетах:
– Только возбудитель сибирской язвы, но откуда ему здесь взяться? Хотя мы пока не выделили вирус лихорадки, мы не знаем, что он из себя представляет… – кроме скелета, в хижине могли обретаться и живые летучие мыши:
– Они все заражены бешенством… – девушка поводила фонариком под потолком, – но они могут быть и носителями вируса, как обезьяны… – темная тень, сорвавшись с проваленной балки, метнулась в дверной проем. Снаружи раздалось сочное ругательство на немецком языке:
– Мясник не стесняется, не скрывает, откуда он родом, – хмыкнула Маргарита, – белые бойцы у него тоже почти все немцы из здешних колоний… – в отряде неожиданным образом оказались и русские с украинцами:
– Власовцы и националисты, сбежавшие в конце войны на запад, – вздохнула девушка, – они считают негров низшей расой. Наверняка, они поняли, что мой отец еврей, но Мяснику нужен настоящий врач… – прислонившись к косяку двери, он дымил сигаретой:
– Мыши боятся света и могут напасть на человека. Не устраивайте иллюминацию, – недовольно сказал главарь, – вакцины от бешенства даже вы в здешней глуши не достанете. Что касается эпидемии, то я вам сказал, что это лихорадка тропического характера… – Маргарита засунула фонарик за пояс штанов:
– Понятно, что тропического, – она протерла руки спиртом из пузырька, – меня интересует ее возбудитель. Клиническую картину я знаю хорошо, я выезжала на такие вспышки… – Шуман смотрел в яркие, голубые глаза девушки:
– Она похожа на отца. Она наверняка ничего не знает о его работе в Аушвице… – он утвердительно сказал:
– Вы дочь профессора Кардозо, эпидемиолога. Он был очень известен до войны, звезда науки… – тонкие ноздри раздулись, она отчеканила:
– Да. Он считался первым кандидатом на Нобелевскую премию по физиологии и медицине, но вы, нацисты, депортировали великого ученого в Аушвиц и убили его с миллионами других евреев… – Шуман не мог отказать себе в удовольствии:
– Все равно мы ее расстреляем, рано или поздно, но сначала ребята с ней позабавятся. Я ее не трону, я брезгую жидовками, но русским или неграм будет все равно… – он пыхнул девушке дымом в лицо:
– Ваш отец сначала подвизался на побегушках у нацистов в амстердамском юденрате, а потом кромсал еврейских детей в госпитале Аушвица. Он сшивал пары близнецов, пересаживал конечности… – девушка побледнела, – потом его отправили в зондеркоманду, он дубинками загонял евреев в газовые камеры… – Шуман пошатнулся, по загорелой щеке стек плевок. Она оскалилась, словно гиена, тонкие губы дернулись:
– Это не его кровь, – он вспомнил подобострастного профессора Кардозо, – Феникс говорил, что ее мать аристократка. Она связалась с подпольщиками, участвовала в Сопротивлении. Она наследница древнего рода… – откинув изящную голову назад, девушка выплюнула:
– Я не верю ни одному вашему слову, вы палач и убийца… – снаружи раздался топот ног, кто-то крикнул: «Доктор, у негров беда!».
Джо остановил машину в паре километров от точки на карте, отмеченной младшим братом Мбваны. Разложив лист на коленях, он щелкнул рычажком фонарика. Белый луч осветил пустынную саванну, мягкие очертания холмов на западе. От купы деревьев, стоящей рядом с дорогой, доносились голоса ночных птиц, шелест листвы, цоканье обезьян. Над холмами расплылась золотая луна.
Всю дорогу от Элизабетвилля они только обменивались короткими репликами. Месье Александр появился у пансиона вечером, на местном, дребезжащем такси, в сопровождении трех крепких парней:
– Тоже журналисты, – объяснил месье Вербье, – мои коллеги. Все заинтересованы в сенсационном материале, но не волнуйся, я не трубил о новостях налево и направо… – Джо волновался за кузена:
– Он так и не позвонил с полудня. Должно быть, Даллес к нему прицепился, и Виллем теперь вынужден доказывать, что он не агент русских… – Джо было смешно даже думать о таком. Кузен терпеть не мог коммунистов. На деньги де ла Марков велось вещание на русском языке на радио «Свобода», они снабжали средствами ватиканскую радиостанцию:
– Шмуэль там готовит передачи, только на польском языке, – вспомнил Джо, – когда он выучит русский, он и по-русски будет выступать… – отец Симон все равно неуютно себя чувствовал в Ватикане:
– Я не затем принимал обеты, чтобы блистать в прессе… – хмуро заметил кузен, – я подаю прошение за прошением, пытаюсь доказать, что в Польше или Южной Америке я буду нужнее, но пока курия упрямится… – по мнению его святейшества, отец Кардозо должен был остаться в Риме:
– Папа понимает важность работы в коммунистических странах, – вздохнул кузен, – в той же Южной Америке мы должны противостоять левому влиянию, пока еще не поздно… – Шмуэль показал кузенам свои наброски:
– Мы возвращаем церковь к временам Иисуса и первых апостолов, – задумчиво заметил отец Кардозо, – Спаситель всегда был на стороне угнетенных и отверженных. Католическая церковь должна распахнуть свои двери для малых мира сего, а не только для прихожан, разъезжающих на лимузинах…
Когда Джо и Александр грузили в багажник виллиса пару неприметных чемоданов, мимо пронесся сияющий черным лаком Bentley:
– Непризнанный премьер незаконного государства поехал, – усмехнулся месье Вербье, – должно быть, Лумумба действительно здесь. Не случайно они задвигались… – Джо велел себе не беспокоиться о кузене:
– Весточку я оставил, портье обещал все передать, если он появится в пансионе… – Джо напомнил себе, что Виллем взрослый человек:
– Незачем водить его за ручку. Координаты лагеря я записал, он приедет сюда, как только сможет… – в неприметных чемоданах лежали русские автоматы АК, пистолеты и несколько ручных гранат:
– На здешнем рынке можно купить все, что угодно… – месье Александр улыбнулся, – провинция Катанга кишит бесхозным оружием. Садитесь, ребята, – велел он журналистам, – отъедем от города и проверим силы в прицельной стрельбе… – для газетчика месье Вербье неожиданно хорошо владел оружием:
– Отец меня научил, – объяснил парень, – он в молодости воевал в Сопротивлении, в отряде недавно умершего месье де Лу… – упоминая погибшего Маляра, Саша надеялся, что господин граф начнет болтать. Александр искоса взглянул на невозмутимое лицо сына Поэта:
– Он и бровью не повел, не поделился детскими воспоминаниями, а Маляр его вырастил, стал ему приемным отцом. Он скрытный, как и все японцы… – Саша помнил наставления товарища Котова:
– У каждого человека есть свое слабое место, – учил его старший товарищ, – достаточно отыскать его, а остальное дело техники…
– Не выпивка, не карты или рулетка, не девушки и не парни… – по дороге Саша пытался обсуждать с японцем скользкие, как было принято выражаться, темы, – у него даже лицо не изменилось. Однако он азартный человек, у него кипит кровь. Иначе он бы не помчался в погоню за Шуманом… – бесстрастие японца напомнило Саше весенний лед на Неве:
– Кажется, что он никогда не исчезнет, но начинается ледостав, льдины ломаются, блестит лазурная вода. Джо тоже что-то прячет за своим спокойствием… – Саша подумал о восьмом марта:
– Подумал, потому что хочу оказаться дома до весны… – над саванной гулял теплый ветер с запада, – может быть, Журавлевы опять привезут Марту в Ленинград или Москву… – в его руке лежала детская ладошка. Вихрь развевал подол ее пальтишка, шевелил рыжие, коротко стриженые волосы:
– Шапку надень, – нарочито строго сказал юноша, – мама Наташа меня не похвалит, если ты простудишься… – вокруг рта девочки красовались разводы мороженого. Марта с наслаждением грызла вафельный стаканчик:
– Суеверия, – сообщила девочка, – я читала статью в энциклопедии. Шапка… – она вытащила из кармана скомканный капор, – не поможет, если
